ДЖАСПЕР и БАНФ
ВАНКУВЕР ВИКТОРИЯ – ПОРТ ХАРДИ ПОРТ ХАРДИ ПАРОМ НА СЕВЕР
ХАЙДА ГВАИ ПАРОМ НА ВАНКУВЕР ОКАНАГАН АЙСФИЛД ПАРКВЕЙ
ДЕНЬ 19, 20, 21
На следующий день мы должны были ехать часов пять в городок Банф, и опять по тому же горному парквею, так красочно описанному в тысячах путеводителей. Но в середине дороги у нас была запланирована остановка в пункте, где мы должны были поменять на время машину на челночный автобус, который нас доставит до определенного места на горе, а далее мы пересаживаемся на вездеход-гигант, который создан для вскарабкивания на чуть ли не отвесные стены, чтобы достичь ледника Атабаска. Действительно, вездеход оказался будь здоров, одни колёса почти с человеческий рост. По 
дороге водитель задал странный вопрос, не боится ли кто высоты. Странный потому, что мы все уже были на достаточно большой высоте, которую просто-напросто никто не мог избегнуть, коли сюда добрался не в багажнике машины. Получив в ответ снисходительные усмешки пассажиров, дескать, сам ты трусишка, обиженный водитель поехал прямо на гору, уткнулся в неё, поставил вездеход под углом градусов в пятьдесят, отчего в ветровое стекло ничего кроме солнца в зените не стало видно, и в сердцах дёрнул какую-то ручку. Вездеход взревел и поехал вертикально вверх. Все смельчаки тут же пожалели о насмешках, но всё обошлось.
Водитель смилостивился, и доставил вездеход с содержимым на ледник, где в сугробе торчал на древке канадский флаг. Я сфотографировал Фёдора с гордым лицом покорителя Эвереста на фоне кленового флага и великого множества японских лиц прямо за ним, позирующих для их соотечественника-фотографа, который притулился со мной рядом. Фёдор же был уверен, что японец тоже хочет запечатлеть могучего русского богатыря, одиноко возвышающегося на вершине ледника, на память о волнующей северной поездке.
Приехав наконец в городок Банф, перед этим несколько раз делая короткие остановки, чтобы посмотреть на лопающих траву рядом с дорогой мишек, мы вспомнили, что сегодня ещё должны были взобраться на высоту 2600 метров на одну из гор, возвышающуюся над городом. Но не на своих ногах, которые еле волочились после нашего променада по каньону, а в скоростной гондоле, которая минут за десять поднимается по канатам к самой вершине. Мы уселись вдвоём в гондолу, и хрупкая девушка миниатюрного росточка, закрыв дверь и пожелав нам удачного подъёма, вдруг обхватила нашу гондолу насколько было возможно в охапку, и волоком потащила её, как скарабей свой гигантский шар, куда-то вперёд, желая, вероятно, какой-то небывалой силой придать гондоле ускорение, достаточное для того, чтобы взлететь на вершину. Добежав с нами, закупоренными в подвесном стеклянном флаконе, до конца мостика, под которым уже не было ничего метров на триста вниз, она последним диким усилием просто выкинула нас в пустоту, как спортсменка, толкнувшая ядро в последний раз перед выходом на пенсию. Гондола ухнула, троссы спружинили, но мы всё же, вопреки намерению девушки, потащились наверх. Внизу под нами проплывали склоны горы, всё более покрываясь снегом. Достигнув вершины и обойдя всю площадку по периметру, мы сказали друг другу, что после всего, где мы были, это просто детская горка для грудничков, и посматривали со снисходительностью на ахающих и восторгающихся туристов, посвятившим свой зарубежный отпуск путешествию в гондоле. На самом деле вид с горы отличный, можно обойти площадку вокруг, увидеть 4 стороны света. Городок, озеро, мерцающие шапки гор… Можно даже при большом желании спуститься с горы самостоятельно, что некоторые туристы и сделали. Только очень зря, поскольку были в шортах по причине тёплой погоды внизу, а выше все склоны горы завалены снегом. Пока мы плыли наверх, видели несколько таких альпинистов, медленно толкающих себя самих через сугробы.
Когда мы готовились проследовать обратно на землю и садились в резервуар, нас окликнул парень, сидящий в будке управления. Будучи уверенными, что он сейчас выскочит и тоже будет пытаться нас сошвырнуть в пропасть, продолжая некую игру с сотрудницей снизу, мы заорали от ужаса. Оказалось, что в тот момент нас сфотографировали, и по приземлении мы можем это фото купить для своего альбома путешествий. Когда мы причалили вниз и увидели на экране наши перекошенные лица, за которые предлагали всего долларов 40, мы рванули к машине.
Город Банф – совершенно очарователен. Как и Джаспер, он состоит из одной центральной улицы, на которую владельцы бизнесов «всё для туриста-глупыша» собрали всё, на что моментально купятся приезжие зеваки, под соусом эксклюзива. Эксклюзивные шкуры диких животных флюоресцентных цветов, экслюзивные кошельки из китовой чешуи, эксклюзивные драгоценные камни, собранные на заднем дворе и выдаваемые за эксклюзивные талисманы… но вместе всё смотрится отлично. Очень по-хорошему тесно, миниатюрно, вывеска на вывеске, у входа в магазинчики стоят 
почти натуральные медведи с моляще протянутыми к тебе лапами, на каждом углу поют под гитары, ситары, бонги, ксилофоны и так далее молодые парни с длинными волосами или косами, и сразу видно, что им по ихним же барабанам то, как и кто на них посмотрит, такой искренний кайф они ловят от себя самих, от снежных гор, окружающих город, от весеннего солнца, и от глазеющих на них зевак всех национальностей, особенно женского пола. Поскольку это был предпоследний пункт нашей поездки, то мы с Фёдором решили отметить окончание супер-тура в самом лучшем ресторане города – «Приют медведя-гризли». Меню в этом ресторане супер экзотическое. Например, – без всяких шуток, специально записал на салфетке ингридиенты мясного ассорти, – одно из самых невинных блюд выглядит так: «Понемногу от всех – мясо гремучей змеи, бизона, оленя, медведя, страуса, акулы, аллигатора, дикого кабана», и оканчивает этот реестр невесть как попавшая в него лягушка, а именно её задние лапки, некая дань уважения французскому населению Канады с другого побережья. Решение стать вегетарианцем и до конца жизни питаться взбитой в миксере травой по методике Бутенко окончательно и бесповоротно пришло ко мне после перевода Фёдору первой части страницы меню. Улицы городка здесь в ряде кварталов называются по-звериному, и вскоре мы уже легко ориентировались во время прогулок, переговариваясь, как старожилы: «по улице Мускусной крысы (Muskrat Street) мы уже третий раз проходим, надо бы на Совиную теперь свернуть, а потом, через Бурундучью, выйти к нам, на Кабанью. Делов-то».
Следующий день прошёл без особых активностей. Естественно, местный музей, в котором даже была пещера с серными источниками. Внутри неё, из дыры, окружённой сталактитами, струился тусклый свет с земли, отбрасывая блики по периметру оазиса, как приглушённый прожектор цирковой арены. А на самом деле здесь получаешь громадное удовольствие, просто гуляя по улицам, превращаясь в зеваку и никуда не торопясь. Иной уклад, никто не спешит, не летит сломя голову по своим делам, хотя во многом потому, что большинство праздношатающихся – туристы.
Последний музей, который мы посетили, находился в городе Эдмонтон, считающемся культурной столицей Канады. К сожалению, время поджимало, попали мы в город лишь во второй половине дня, а утром надо было улетать по домам. Когда мы ехали из Банфа сюда, горы, которые сопровождали нас с первого дня, сошли на нет, и странно было вести машину по плоской равнине, когда, оказывается, так много неба вокруг, и дороги бывают такие непривычно прямые. Оказавшись в городе с многоэтажными зданиями, мы чувствовали себя как представители народа Крайнего Севера, которые 
заснули в своей уютной яранге, а проснулись в центре Манхэттена. За пару часов мы обошли весь центр города, с рядом высотных зданий, и нескольких высоченных красавцев из синего и коричневого стекла, забавно искривляющих архитектурный антураж вокруг них. В отличие от Ванкувера или Виктории, в субботу в самом центре города было очень мало людей. Мы побывали в китайском квартальчике, на 
окраине которого с удивлением обнаружили русско-греческую православную церковь, в которой шла вечерняя служба на русском языке. Никуда не спеша, мы брели по набережной реки Саскичевань, которая тонким ручейком зародилась из ледника Атабаска, по которому мы топали ещё несколько дней назад. Напоследок мы решили отметить окончание поездки в каком-нибудь уютном ресторанчике, и нам сразу же подвернулась вывеска – «Русская чайная». Скажите, что ещё приятнее могло бы быть, как не этот символ исконного хлебосольства, свалившийся с небес? В русской чайной нас встретили китайцы, все до одного. Со стен и полочек на входящих взирали китайские поделки и сувениры в виде пузатых свиней-копилок, тонких и толстых Будд, приветливо кивающих головами усатых пластмассовых мандаринов и прочей чуши из любой лавки. Подивившись мутации владельцев, я впервые за всю поездку заговорил с кем-то, кроме Фёдора, по-русски. По-русски владельцы не понимали, по-английски тоже. Но меню нам всё же дали, проводив за столик. В нём, среди перечня типичных русских блюд, таких как ло меин, бамбуковых стручков, пекинской утки, риса и иже с ними, всё же попался борщ и бифстроганов, которые я и заказал. Борщ оказался подкрашенным супом с тофу и якобы корешком жень-шеня в виде еловой шишки, занимавшей всю тарелку, а вместо бифстроганова были квадратные куски курицы в окружении апельсиновых половинок, и кочан брокколи. Фёдор же ограничился французским луковым супом, из которого на него насуплено таращилась голова креветки, лишённая нижней части тела. На каждом столике стеклом был придавлен лист бумаги с текстом, который я перевёл для Фёдора. Текст гласил, что нынешние владельцы русской чайной с уважением и максимально бережно соблюдают все традиции национальной русской кухни. Я осознал, как же давно не был на родине, если даже кухня так изменилась.
Итак, закончился очередной виток новых впечатлений, и потребуется какое-то время, чтобы разложить их по папкам в головах, дефрагментировать и привести в порядок, чтобы увидеть в целом ту потрясающую картину, в которой мы просуществовали почти месяц. А потом, как это бывает, на прошлое нахлынут новые планы, новые сборы, и будущие новые места и маршруты на карте, которые, уверен, дождутся и меня, и вас.
